В течение последнего времени в Петербурге состоялись несколько международных архитектурных конкурсов, по результатам которых к реализации крупных городских проектов приступили иностранные «звезды». Вслед за Смольным частные девелоперы все чаще привлекают к строительству коммерческих «микстов» зарубежных архитекторов. Однако притирка оригинальных идей к местным строительным нормативам и обычаям делового оборота происходит отнюдь не просто, а питерские зодчие не готовы воспринимать заграничных коллег в роли снисходительных проповедников.

ОЧЕВИДНО, что архитектура Петербурга не может развиваться без интеграции в международную творческую среду. Однако вопрос о том, насколько приживутся иностранные демиурги в современном Петербурге и как наладить с ними диалог, во многом остается открытым.

Эта тема стала предметом дискуссии на II Ежегодной конференции «Девелоперы в поисках новых архитектурных форм», которую организовали наш еженедельник и Гильдия управляющих и девелоперов.

Никита ЯВЕЙН:

– С заграничными архитекторами в Петербурге связано несколько мифов. Первый заключается в том, что именно они его и построили. Однако на самом деле город создавали российские зодчие иностранного происхождения. Собственно иностранцев мало. Пожалуй, еще условно иностранцем можно считать Джакомо Кваренги. Все остальные родились или, по крайней мере, получили образование здесь. Карло Росси — итальянец?

Но у него мать — немка, отец — неизвестен. Воспитывался будущий зодчий во французской семье в Париже. В 16 лет приехал в Петербург. Чарльз Камерон — шотландский архитектор, не построивший на родине ни одного дома. В Петербурге, безусловно, можно найти здания, возведенные именитыми зарубежными архитекторами. Но не больше трех-четырех. В Париже те же итальянцы строили намного больше.

Теперь о великих, наводнивших Петербург в последнее время. Большинство проектов, в которых они участвуют, бюджетные (вторая сцена Мариинки, новый футбольный стадион, «Охта-центр» и др.). Считается, что иностранные имена создают городу хорошую рекламу и вызывают общественный резонанс в мире.

Однако, внимательно читая специализированные зарубежные журналы, могу ответственно заявить, что широкую огласку получил лишь проект Доминика Перро. Остальных иностранная общественность просто не заметила.

Очередной миф: заграничные архитекторы генерируют некие идеи, на которые наши просто не способны. Действительно, мы не сильны в проектировании торгово-развлекательных комплексов с пальмами и прочих Диснейлендов. Однако это скорее уже не архитектура, а дизайн, менеджмент, маркетинг и т.п.

Положа руку на сердце, давайте признаем, что конкурсный проект стадиона на Крестовском острове, выполненный Кисе Курокавой, никогда не будет реализован в исходном варианте. Вот лишь несколько деталей.

Предложенные выдвижные лестницы запрещены международными пожарными нормами. Если произойдет ЧП, электричество отключится в первую очередь, и пути эвакуации будут отрезаны. Выдвижные поля заклинивает во всем мире, даже в теплых странах. Сейчас многие из подобных конструкций демонтируют.

Раздвижная кровля тоже не будет функционировать в нашем климате. Вантовые конструкции небезопасны в местах массового скопления людей.

Вывод такой: сегодня победителей архитектурных конкурсов у нас выбирают исходя из красоты представленной картинки.

Вопрос из зала:

– А что, на ваш взгляд, будет с этим проектом дальше?

Никита ЯВЕЙН:

– Я уверен, что стадион будет выглядеть абсолютно по-другому. Насколько мне известно, уже создан некий консорциум проектировщиков, который реально занимается проектом. Курокава, кстати, разработал Генплан развития Астаны. Презентация прошла с большой помпой, а когда специалисты вникли в его предложения, то решили строить город по слегка трансформированному плану развития Целино-града, выполненному еще в советское время.

У меня достаточно большой опыт сотрудничества с западными зодчими. В частности, я наблюдал, как шла работа над конкурсным проектом для Новой Голландии. В бюро Нормана Фостера работает около тысячи человек, из них более 400 архитекторов. Это огромное предприятие, выполняющее задачи самого разного уровня.

Сказать, что сэр Фостер спроектировал конкретное здание, — это все равно что утверждать: машины Fiat делает непосредственно директор завода. Какое-то его влияние, безусловно, есть, но не более того.

Мне кажется, действовать нужно наоборот: мы всегда были знамениты идеями, которые необходимо дополнять современными западными технологиями. А желание заказчиков пригласить зарубежного гуру, который за тысячу долларов сделает нам шедевр, мягко говоря, наивно.

Но отрадно, что на все сложные объекты мы в последнее время можем привлекать зарубежных субпроектировщиков. Без них не обойтись, поскольку у отечественных специалистов просто отсутствует опыт разработки фасадных систем для высотных зданий, мало практики по части освоения подземного пространства и т.п.

Анастасия ЯСИНСКАЯ:

– Никита Игоревич, а есть ли, по-вашему, удачные примеры работы в Петербурге современных иностранных архитекторов?

Никита Явейн:

– Я до сих пор преклоняюсь перед проектом Марио Ботта по реконструкции Фрунзенского универмага, который, к сожалению, не был реализован. Но это «звезда» иного плана, зодчий с историческими традициями. А сегодня в Петербург приходят глобалисты.

Елена КУЗНЕЦОВА:

– А сколько времени еще будет жить миф, что западники сделают нам все супер?

Никита ЯВЕЙН:

– Думаю, лет пять. В Москве, кстати, с ним уже практически расстались.

Вопрос из зала:

– А когда западники выйдут у заказчиков из моды, кто придет им на смену?

Никита ЯВЕЙН:

– Местные архитекторы оказались чрезвычайно живучими, особенно в Петербурге. Сегодня они продают свои ларьки и возвращаются в профессию. У нас даже подобие рынка этих услуг уже возникает. Лет пять назад мастерская, в которой работали двадцать человек, считалась крупной, и я не припомню ни одного заказа более 5000 кв.м.

Сегодня только у меня под сотню сотрудников, а 100 000 кв.м становятся стартовым масштабом. При этом рынок недвижимости развивается значительно быстрее, чем растут наши специалисты. Уже сегодня мы не справляемся с потоком заказов.

Филипп НИКАНДРОВ:

– Только в России темой дискуссии может быть «мы и они». Такой сегрегации и самоизоляции нет ни в одной стране мира, даже азиатской. На мой взгляд, это результат 70 лет жизни за «железным занавесом».

Ни русский, ни английский не являются языками архитектуры, поэтому разделять творчество по национальному принципу нельзя. Это происходит ради корпоративных интересов того или иного архитектурного цеха, из-за комплексов собственной нереализованности, обиженности на заказчика.

Россия всегда отличалась отсутствием школы и преемственности. Отсюда и импорт технологий. Основные архитектурные формы: арку, свод, купол — придумали не здесь. Если наши что-то и делали сами, это заканчивалось техногенными катастрофами. Когда рухнул Успенский собор в Кремле, построенный псковскими мастерами, Иван III в конце концов пригласил итальянца Аристотеля Фиораванти. В результате сложившийся московский стиль — это отражение итальянской готики.

Петербург действительно строили и иностранцы, и российские зодчие, но нельзя отрицать, что сам город создавался по образцу европейской архитектуры и является европейским по духу. Так что влияние очевидно. Поэтому иностранцы будут еще долго присутствовать на нашем рынке, пока не сформируется собственная школа.

Но, на мой взгляд, никакой сегрегации быть не должно. Наша компания наднациональна. У нас работают представители 45 национальностей: 300 человек в Великобритании, столько же — в США, в Дубаи и т.п.

Никита ЯВЕЙН:

– У нас тоже коллектив интернациональный. В мастерской работают граждане Германии, Польши, Ирана.

Игорь ВОДОПЬЯНОВ:

– Я не вполне согласен с г-ном Явейном, который утверждает, что мы сильны своим умом и всех поборем. Советская школа вполне приемлема для решения градостроительных задач — вроде составления Генплана Астаны.

Но при строительстве современных коммерческих комплексов на довольно крупных участках (10-15 га) без международного опыта организации пространств, установления пропорции между разными функциями и т.п. нам не обойтись.

На мой взгляд, грамотный проект планировки территории бессмысленно заказывать в петербургских архитектурных мастерских. Хотя, возможно, у меня просто нет соответствующего опыта. Мы пытаемся работать с архитектурным бюро Сергея Чобана — то есть с немцами, которые, как метко заметил Никита Явейн, на самом деле — бывшие наши соотечественники. Но, когда те поживут за рубежом, сознание у них меняется.

Новые архитектурные формы можно с одинаковым успехом черпать как на Западе, так и в России. Только у наших мастерских есть один минус. Они слабо знакомы с современными технологиями и материалами, которые применяются за границей. Нарисовать красивую картинку в состоянии не только Фостер.

Я назову вам еще два-три маленьких коллективчика, где ребята делают то же самое. Только Фостер и ему подобные потом знают, как воплотить замысел в жизнь. Наши немецкие партнеры сопровождают чертежи набором готовых технических решений и списком компаний, способных их реализовать.

Кроме того, они в состоянии обеспечить достаточно жесткий авторский надзор по ходу реализации проекта, чего про наши архитектурные мастерские сказать нельзя. Когда я езжу по городу и смотрю на то, что построено, я понимаю, как красиво эти здания выглядели на ватмане, который заказчик приносил на подпись в КГА. Но потом в одном месте сэкономили, в другом. Вместо гранита немножко профнастила привинтили и покрасили. И получилось то, что получилось.

При этом надо четко понимать, что можно требовать от западных архитекторов, а что нет. Например, им абсолютно бесполезно доверять изготовление рабочей документации, потому что она все равно не будет соответствовать российским нормативам.

Святослав ГАЙКОВИЧ:

– Тут обиняками звучит, что мастера в Петербурге дутые, а стоит обратиться к немцам. У них и в голове все ясно, и карандаш острее заточен. Мне кажется, это абсолютно неверно. Конечно, есть имена, которые обладают притяжением и во многом служат залогом коммерческого успеха проекта, но провозглашать, что иностранная команда заведомо все лучше знает и умеет, неправильно.

Николай ПАШКОВ:

– Наша компания как консультант ведет довольно много проектов, которые реализуются при участии иностранных архитекторов. В последние пару лет мы наблюдаем устойчивую тенденцию: девелоперы все чаще привлекают иностранных зодчих. На мой взгляд, у нее есть объективные причины.

Если имя архитектора входит в первый эшелон, для инвестора это прежде всего имиджевый аспект, один из элементов брэндинга его объекта. И хотя г-н Явейн говорит о том, что за рубежом о петербургских архитектурных конкурсах мало кто знает, по крайней мере, у нас они широко обсуждаются.

Кроме того, если в проекте участвует западный инвестфонд, то привлечение одного из архитектурных бюро, с которым он постоянно сотрудничает, может стать одним из обязательных требований.

Как правило, западные архитекторы, десятилетиями проектирующие торговые и офисные центры, значительно лучше понимают функционал коммерческого объекта — в соответствии с международными нормами и классификациями. Консультанту в их наработках практически нечего править. Для наших зодчих это направление довольно новое. И я знаю много душераздирающих примеров, когда рисуется красивая «коробка», а потом в нее ногами начинают утаптывать функционал.

Есть и чисто субъективный момент: иностранцы умеют красиво подать товар лицом, презентовать его, аргументировав свои решения. А это немаловажно для заказчика при выборе архитектора.

Теперь — несколько слов о самом процессе выбора архитектурной студии девелопером. Он может организовать закрытый тендер, сформулировав основные условия проекта, разослав запросы в различные бюро, а затем отобрать лучшее из поступивших коммерческих предложений.

Второй путь более сложный. Это организация архитектурного конкурса, которая требует в первую очередь грамотной проработки технического задания — с учетом особенностей нашего города, его роли в экономике и культурной жизни России, текущей и прогнозируемой ситуации на рынке недвижимости и т.п.

Поскольку отнюдь не все решения, востребованные на Западе, объективно нам подойдут. Это особенно важно при проектировании жилых комплексов и торговых центров, потому что у нас иные представления о комфорте и иная культура потребления.

В чем преимущества архитектурного конкурса? Он позволяет заказчику получить несколько концепций развития объекта и выбрать лучшую, почерпнуть нечто полезное из других представленных вариантов.

Чтобы в дальнейшем не было проблем с согласованием в наших инстанциях того, что нарисовано международным архитектурным бюро, в проекте обязательно должен участвовать российский архитектор-адаптер.

Александр СУПОНИЦКИЙ:

– Адаптированная архитектура зарубежных мэтров зачастую воспринимается как ария Паваротти в известном анекдоте, напетая по телефону соседом Васей. Понятно, что можно получить на выходе, когда яркие идеи переварит наша бюрократическая согласовательная машина.

Есть и другая опасность: пришлый, пуcть высокопрофессиональный и вдумчивый, специалист, который не врос корнями в это место, зачастую весьма поверхностно относится к городской среде. Ведь сегодня он строит в Зимбабве, а завтра — в Петербурге.

Вопрос в том, как избежать этих опасностей. Универсальных рецептов нет.

В своей практике я наблюдал разные формы сотрудничества зарубежных и российских зодчих, которые не сводились к формуле: «иностранный архитектор — местный адаптер».

Например, был такой вариант, когда у каждого отечественного специалиста, работавшего над проектом (в том числе и у меня как у архитектора), был западный консультант, постоянно находившийся рядом, проверявший и критиковавший принятые решения.

Эта модель, кстати, оказалась весьма продуктивной. Вторая схема — включение иностранных архитекторов в общую команду. Причем, если перейти от конфронтации к сотрудничеству, не так важно, кто ею руководит.

Вячеслав СЕМЕНЕНКО:

– Каждый инвестиционный проект должен иметь внешнего консультанта. А лучше двух, потому что западные и отечественные специалисты могут быть очень полезны именно в дискуссии. Задача девелопера, привлекающего к работе зарубежных и российских архитекторов, — четко регламентировать их взаимодействие и организовать его таким образом, чтобы между творческими людьми с серьезными амбициями не возникало конфликтов, тормозящих проект.

Что касается иностранных «звезд», мы не гоняемся за громкими именами, а стараемся привлечь крепких профессионалов. Например, сотрудничаем с весьма крупным архитектурно-проектным концерном из Швеции SWECO.

Конечно, лозунг: «Каждому городу — по Фостеру» — актуален. Однако большинство проектов все равно будут делать узкие специалисты, которые в состоянии помочь в тех областях, где у нас за последний век просто не было опыта.


http://www.estate-gazeta.ru/

©2024 KBAPTUPA.RU