Александр Викторов: «Мы переиздали Генплан»Такого объема одновременных грандиозных проектов Петербург еще не знал. По числу и значимости международных архитектурных конкурсов Северная столица превзошла первопрестольную. Градус общественных страстей зашкаливает: на чашах весов – небоскреб на Охте и электоральные симпатии петербуржцев на выборах президента. Титаническим трудом создаются универсальные правила поведения для участников градостроительной деятельности. В центре всех этих событий – главный архитектор города, председатель Комитета по градостроительству и архитектуре Александр Викторов. Сегодня он отвечает на вопросы M&D.

– Александр Павлович, начнем с самого актуального. В чем принципиальное отличие предложенного городским правительством проекта высотного регламента от действующего?

– Новый документ приводит ситуацию в соответствие с требованиями законодательства. Высотная составляющая – это часть градостроительного регламента на каждый участок. Поэтому сама форма документа вот такая (достает увесистый том. – Примеч. M&D). Это рабочий экземпляр, а сам документ будет напечатан в более мелком масштабе. Но пока не вышло его официальное издание, мы пользуемся Временным высотным регламентом, постановлением № 648 от 2004 года.

Так как закон требует по всем функциональным территориальным зонам иметь четкие и определенные параметры застройки, здесь написаны по две-три цифры для каждого квартала. Это базовая высота, максимальная и доминанта.

Там, где нет никаких цифр, применяются технические регламенты. Это значит, что высота построенного здесь дома зависит только от соотношения с окружающей застройкой – по инсоляции, пожарной безопасности и другим параметрам, заложенным строительными нормативами. Сюда же относятся ограничения службы полетов аэропорта. Это большие периферийные территории, обозначенные буквой «Н», вне девяти зон, где пусто.

– Количество зон регулирования изменилось?

– Раньше их было шесть, и они охватывали только центр Петербурга: зоны охраны и зоны регулирования застройки. Теперь регламент сделан на весь город. Так требует закон. Кроме технических зон, весь город определен в своих высотных характеристиках. На Елагином острове нет цифр, потому что это памятник.

Все, естественно, скореллировано с Генпланом: малоэтажные, средние и высотные зоны. Например, посмотрите квартал на Крестовском острове: 18, 23 и 23. Последние цифры одинаковые, значит, доминанты нет. Но вообще последняя цифра означает, что в целом допускается определенный процент повышенных строений на квартал, на фиксирующих углах или иначе – это уже вопрос проектирования. Как распределяется этот процент, надо смотреть по архитектурному решению.

Это принято в Петербурге, где кроме городских доминант вроде Адмиралтейства существуют и локальные квартальные акценты. Угловые башенки ведь тоже ориентируют человека в городе.

– Первая мастерская бюро Генплана много лет работала над схемой размещения высотных кластеров, но авторы не всегда находили понимание. Итогом Борис Николащенко доволен?

– Теперь уже не так важно, кто из авторов лично доволен итогом. Мы создали систему правил и ограничений, которая ставит нас в ранг цивилизованных застройщиков. Нравится ему это или нет, каждый горожанин должен понимать, что любое его действие так или иначе влияет на соседа.

– Высота кластеров тоже предписана, а много ли мест вообще без ограничений?

– Сколько угодно. Где никто никому не мешает, можно сооружать здания любых габаритов, ограниченных только техническими возможностями строительства. Но это включает грунты, фундаменты, конструктивные возможности и так до самого верха. Только в Красносельском районе у нас есть ограничения в зоне подлета самолетов, причем на разных территориях разные высоты: где-то 170 метров, а где-то 20.

– Чем мотивирована новая высота в болезненном для общественного мнения месте в устье Охты?

– Да, всех интересуют изменения в той зоне регулирования застройки, которая расположена ближе к центру. В некоторых местах мы дали еще большие высоты, например 120 метров в Пьяной гавани в Северо-Приморской части. На Малой Охте около «Буревестника» – 90 метров, и это нормально, поскольку высота в данном месте соразмерна ширине реки. И, естественно, нет никаких накладок на памятники.

На Большой Охте в момент разработки дано сто метров, а дальше уже будем смотреть.

– Некоторые архитекторы называли эту высоту приемлемой, но только для условий альтернативного конкурса. Как вы полагаете, возможно ли такое развитие событий?

– Невозможно. Конкурс прошел, и мы сейчас о нем не говорим. Мы разрабатывали высотный регламент в течение двух с лишним лет. Методики менялись. Когда высотные ограничения были введены впервые, мы получили проблемные места, например на условных границах зон. Там, где шестая зона граничила с третьей, влияние на центр более высокой части могло быть очень негативным. Пришлось разработать новый метод: систему коридоров видимости, городских ландшафтов. Места возможного расположения повышенной застройки проверяли этим градостроительным методом, чтобы не было случайных наложений на исторические перспективы и то, что мы называем «открыточными видами». Это действительно важно. Показательный пример: на Градсовете рассматривались пять башен у Ладожского вокзала с разными вариациями высот. Все решили, что это кластер ориентирующий. Да, он заметен с моста Александра Невского: 150 метров в городе не спрячешь. Но эти пять башен не накладываются на памятники архитектуры, только на застройку 1960-х и 1970-х годов.

Кстати, на недавнем совещании авторы из бюро Генплана показали интересную программу, которая анализирует высотные проблемы. В нее заложены все высоты зданий и рельеф дневной поверхности земли. Мы ведь почти не ощущаем в центре, где ямка, где холмик, знаем только Поклонную гору.

Я попросил показать, как эта программа работает, и поставить на участок далеко за Обводным каналом условный объект – большую башню 120 или 150 метров. Компьютер цветом показывал процент видимости из разных точек. Получилась интересная картина: вся синяя, что означает полную невидимость объекта, но в одном местечке выскочил ярко-красный цвет, обозначающий самую неприятную ситуацию. Я удивился, как это могло произойти. Оказывается, есть какой-то странный, очень узкий коридор, и этот условный объект из одной точки в городе прекрасно виден на очень большом расстоянии. Не хочу никого будоражить, поэтому специально не называю адреса. Но технике, наверное, надо верить.

– Вам не кажется странной установка размещать высотные объекты так, чтобы их не было видно?

– Да, если объект делают высотным, то именно для того, чтобы он был виден. И совершенно справедливо ставить их на видных местах с точки зрения градостроительной обоснованности. Но в отношении исторического центра вряд ли будет правильно, если за Биржей, например, появится небоскреб. А если башня уместна и не накладывается на охраняемый городской ландшафт, почему ей не быть?

– В итоге сформулирована какая-то понятная горожанам идеология высотного регулирования?

– Понимаете, методика очень сложная. Три раза мы рассматривали ее на Градсоветах и не поняли, что и как оценивать. Что такое безопасное расстояние? Лучами смотреть, радиус очертить, учитывать градус угла зрения? На каком-то большом расстоянии кластер может в дымке раствориться – и ничего страшного. Но как учесть эту воздушную перспективу?

– Такие «хребты туманной сьерры», на мой взгляд, нужны плоскому городу. То есть безопасный радиус, скажем, от Адмиралтейства, не определен?

– Грубо говоря, за десятью километрами от объекта этот эффект прослеживается четко, поскольку уже начинает работать кривизна земли. Это тоже учитывается методикой, которая определяет критичное расстояние – около семи километров.

– Какова дальнейшая процедура утверждения документа? Депутаты еще могут внести свои коррективы?

– Не будучи юристом, абсолютно четко вам скажу: в любом случае это составная часть Правил землепользования и застройки, принятие которых мы притормозили, потому что работали над поправками к Генплану. Ситуация простая: по закону Правила могут быть приняты на основании действующего Генплана. Если бы мы их приняли – выставили на Правительство и потом в Законодательное собрание, они бы работали в паре с действующим Генпланом, но после принятия поправок мы опять пошли бы по процедуре большого круга. Это двойная работа, поэтому мы сейчас должны завершить поправки к Генплану, а после их утверждения получим формальное право корректировать Правила. Все будет завершено, только когда депутаты в третьем чтении проголосуют за поправки. Пока, как вспомогательным материалом при составлении всех архитектурно-реставрационных заданий, мы пользуемся Правилами, разработанными в 2006 году.

– Массив поправок Генплана велик?

– Пришлось делать укрупнение зон. Мы же попались на своем желании иметь документ, который отвечает на все вопросы вплоть до расположения скамеек в саду. Такого быть не может. Практика показала, что излишняя детализация Генплана мешает абсолютно всем. Поэтому мы пошли на компромисс и укрупнили зоны. К примеру, Д1 и Д2 объединили в одну деловую зону, ввели новое понятие ЖД – зоны жилой и деловой застройки. Чисто спальные районы, например блокированная малоэтажка, могут быть ближе к Лахтинскому разливу, где нет деловой функции, но чем ближе к центрам районов и города, тем более смешанными будут кварталы. На Невском проспекте мы раньше писали зону Д, и люди испугались, что их будут выселять. Никто никогда этого делать не будет. Это методическая неточность, и мы ее сейчас исправили, обозначив как зону совмещенная 3ЖД. Даже для зоны Д в проекте Правил мы пишем процент застройки жильем. Так что коррективы принципиальные.

– А это не требует новых общественных слушаний?

– Нет, мы не резко поменяли Генплан, а методически по-другому подошли к нему, более четко. Просто убрали излишнее измельчение. А правила застройки детализируют Генплан, вводя регламентные ограничения.

– Сейчас у Генплана будет какой-то запас прочности?

– Он стал действительно стратегическим документом с нужной степенью детализации, что делает его гораздо более устойчивым и стабильным.

Дальше идет порядок планировок. После корректировки Правил мы должны будем опять провести процедуру общественных слушаний. Наверняка.

– Включая высотный регламент?

– Конечно. Потому что высотные параметры, опубликованные в 2006 году, были методически недоработаны, а сейчас регламент такой, каким он должен войти в состав Правил.

– Еще столько нужно сделать, что в ближайшее время полного пакета не предвидится?

– Почему? Мы надеемся с поправками уложиться в ближайшие месяц-два-три. Все прекрасно понимают, насколько это нужно, и затягивать нельзя. Сейчас все дошлифуем, разрешим юридические казусы. Федеральное законодательство, например, вызывает кучу вопросов и трактований из-за неточности формулировок. Начиная работу, мы были совсем неопытными и собирались пойти обычным путем: «статью такую-то читать так-то». И на картах ставить пятнышки изменений. Однако после консультаций с юристами решили, что таким документом невозможно будет пользоваться, поэтому если не по сути, то по форме, мы переиздали Генплан. Все будет заново исполнено в полном объеме.

– Спасибо, а то горожане замучились бы сравнивать два таких колоссальных документа.

– Федеральным законом однозначно прописано: поправки к Генплану принимаются по процедуре принятия Генплана. Вот и все. Но там же не написано методически – как? Может, именно изданием новой версии, а не заплаточками. К этому пониманию мы пришли после многих консультаций.

– Разъясните, пожалуйста, новый высотный регламент – тоже временный или вечный?

– Вопрос совершенно справедливый. Когда закончит действие нынешний Генеральный план (расчетные сроки 2015 и 2025 годы), естественно, автоматически прекратится действие Правил. И авторы нового Генплана будут обязаны разработать новые правила, если не изменится законодательство.

– Вы можете, как художник, обрисовать высотный ландшафт Петербурга, который в итоге получится? Это кратер?

– Центр Петербурга беспрекословно сохранит свои габариты. И ничего больше.

– Уровень карниза Зимнего плюс башенки?

– Если быть точным, с прорывами в виде шпилей, куполов и всего остального. А дальше – плавное повышение, но тоже с некими ориентирующими прорывами, чтобы не было аморфной картины. Это чаша, но она имеет особенность: на периферии повышение обрывается, и дальше – пригород, где высотное строительство бессмысленно и, наоборот, – начинается гуманное малоэтажное жилье.

У меня для вас есть кое-что интересное. Тему высотного регламента мы обсуждали с Кишо Курокавой, когда он был еще жив. В каждый свой приезд он приходил сюда, и на диване у окошка у него даже было свое место. Он нарисовал высотную схему города-памятника Киото, где тоже, судя по всему, есть охранная зона. И, как принято у звезд, подписался. Так вот, получился профиль нашего города один в один. Этот автограф я готов передать журналу для публикации M&D.

– Спасибо. Александр Павлович, город ждет развития крупных транспортный проектов. Можно хотя бы бегло очертить их состояние?

– Западный скоростной диаметр активно строится, и первую очередь – южную часть –планируют сдать к осени текущего года. Этот участок будет играть самостоятельную роль для выхода грузов из порта. Ведь проблема была огромная, когда грузовики стояли, забивая все жилые кварталы в Кировском районе. Сейчас сделана некая промежуточная схема, при которой они отстаиваются в Шушарах на больших площадках, а в порт едут по вызову, целенаправленно.

По моей информации, срок сдачи всей дороги – 2011 или 2012 год. Финансирование должно быть открыто еще и на строительство с севера, чтобы отрезки сошлись. Северный участок в какой-то степени проще южного, который почти весь на эстакадах. По мосту дорога идет над портом и через Большую Неву, потом частично ныряет у Васильевского, перед шестнадцатой магистралью опять идет мостом над фарватером Малой Невы, дальше спускается и до Белоострова почти постоянно идет по земле.

– Как в итоге будут выглядеть участки у Васильевского острова и через рукава дельты?

– У Васильевского дорога опускается в приямок, через который перебрасываются мостики в дневной поверхности, чтобы люди и транспорт могли свободно переходить к берегу. Мост через Неву над фарватером достигает отметки 56 метров: это достаточно высокое сооружение, чтобы речные суда могли заходить в город и в Ладогу, а морские – в грузовой порт. Мост идет над Канонерским островом, над Морским каналом, над всеми зонами порта и причальными сооружениями.

– Как решены развязки у Орловского тоннеля?

– Принципиальные решения найдены для развязок на обоих берегах. С южной стороны они займут территорию Орловской улицы и «Водоканала», причем все направления здесь охватить нельзя, и мы сознательно этого не делали. Мы неоднократно рассматривали возможность выезда на площадь Пролетарской диктатуры. Но когда просчитали этот вариант, получили коллапс на Суворовском до самого Невского. С северной стороны развязка займет только треугольничек до Среднеохтинского проспекта в створе Пискаревского, а дальше поток уходит в улично-дорожную сеть. К жилью сооружения не пойдут. В прошлом Генплане эта территория и была заложена для организации въезда и выезда из тоннеля.

– Инвесторов очень интересует путепровод через Московскую-Товарную, который уже очень сильно влияет на цены недвижимости. Он проектируется?

– Створ мы держим, потому что это обход площади Восстания. Улицы Черняховского –Кременчугская запараллеливаются Невскому, и часть потока с Лиговского должна уйти на путепровод, а дальше через Тележную и Чернорецкий переулок выйти прямо на площадь Александра Невского. Там есть узкие места, но это тоже частичное решение проблемы. Я подписывал одну из стадий проекта года полтора назад.

– А идея с подземным пространством под площадью Восстания так и не движется?

– Там инвесторы проектируют, скажем так, на оценочной стадии. Очень много проблем с сетями. И подземные пешеходные переходы обязательно нужны. Если этим заниматься, надо сразу увязывать транспорт и пешеходов, иначе мы никаких проблем не решим. Я бы не хотел говорить об этом, потому что до рабочего проектирования еще как до Луны. Еще очень много надо считать.

– Что вам кажется самым важным в работе Комитета за год?

– Работа над поправками Генплана. Мы не ожидали, что она вырастет в такой объем. Мы же сотнями фильтровали заявки. А сколько проведено рабочих комиссий и согласительных! В этом кабинете собирались огромные массы интересантов, и комиссия работала в открытую. Много было и отказов, поскольку отчасти бизнес воспринял поправки как возможность продавить свои интересы. И комиссия довольно жестко отказывала, особенно когда дело касалось посягательств на зеленые зоны. В этих случаях она была бескомпромиссна.

– Самое значительное событие в архитектуре?

– При таких сумасшедших объемах значимого очень много. Вы могли себе представить несколько лет назад, что будет одновременно столько крупных проектов? И по квартальной застройке, и по рядовой, и по узловым объектам? Столько международных конкурсов ни один город в стране не проводил и сейчас не проводит. Это без ложной скромности, даже Москва удивляется. Сейчас готовим еще большие конкурсы, но я о них не скажу, чтобы сохранить интригу. Обещаю, что в этом году конкурсов будет не меньше, чем в прошлом.

– Вы считаете, конкурсы поднимают уровень проектирования?

– Еще как! И статус города, и понимание людьми архитектуры. Конкурс по «Невской ратуше», где петербургские архитекторы выступали в паре с иностранцами, был очень ровным по уровню проектов. В Юнтолово, хотя мы и уступили шведам, заказчик очень высоко оценил работу нашего НИПИГрада. Сейчас все зарубежные авторы работают с нашими архитекторами и, насколько я знаю, шведы уже сотрудничают со своими бывшими соперниками.

Досье
Викторов Александр Павлович родился 14 марта 1955 г. в Ленинграде. Окончил архитектурный факультет Ленинградского инженерно-строительного института.
До 1989 г. являлся архитектором Всесоюзного НИПИ комплексной энергетической технологии. После перешел в КГА, где занимал должности архитектора Петроградского района и руководителя отдела комплексного развития центрально-планировочной зоны. В этот период активно занимался разработкой и формированием адресных программ: размещения объектов жилищного и культурно-бытового строительства, развития объектов гостиничной инфраструктуры, строительства и реконструкции спортивных сооружений к Играм Доброй Воли 1996 г., в градостроительных преобразованиях центральных районов Петербурга.
С июля 2004 г. возглавляет КГА. Под его руководством подготовлен Генеральный план, ставший законом Санкт-Петербурга в январе 2006 г. Руководит разработкой следующей стадии Генплана – Правил землепользования и застройки.
Является председателем Градсовета. Работает над созданием Общественного совета по вопросам градостроительства и архитектуры при губернаторе Санкт-Петербурга.

Журнал «Мир&Dом.Санкт-Петербург»

http://www.miridom.ru

Юлия Хопта
http://www.bsn.ru/

©2024 KBAPTUPA.RU