У восьмидесятилетней Надежды Григорьевны была трехкомнатная квартира в Купчино и взрослая дочь с диагнозом «хронический алкоголизм». Однажды дочка в пьяной ссоре сломала маме обе ноги, и мама с тех пор начала всерьез задумываться о том, чтобы подыскать добрых людей, которые бы за ней ухаживали в обмен на квартиру.
«По закону» или «по дружбе»
Бабуля хотела найти именно добрых людей – любым посредникам она не доверяла совершенно. Если все делать «по закону», то следует в таком случае заключать договор пожизненного содержания с иждивением, подлежащий обязательному нотариальному удостоверению. В соответствии с таким договором владелец жилья (он же получатель ренты) передает жилье в собственность плательщику ренты в обмен на уход и содержание. Таким образом, получатель ренты перестает быть собственником жилья, им становится плательщик.
Надежда Григорьевна желала не «по закону», а «по дружбе» и кинула клич по всем своим знакомым. Желающие нашлись не сразу. Потому что, во-первых, тут все-таки присутствовала дочь Лена, которая хоть и находилась под следствием, но могла, например, вылечиться и заявить свои права на квартиру. А во-вторых, Надежда Григорьевна на тот момент совсем не ходила, и нужно было находиться при ней почти постоянно, а не просто покупать продукты и убираться.
«Весь этот колхоз…»
У «добрых» людей ситуация была такова: инициатором выступили муж и жена, Петр и Галина, которые проживали с детьми и внуком в квартире площадью 150 кв.м. в центре Санкт-Петербурга. Квартира эта была поделена на две (с помощью переделывания черного хода в еще один парадный, добавления еще одного санузла, ванны и электрической плитки). На меньшей половине проживала дочь Петра (Марина) с мужем и несовершеннолетним сыном, а на большей – сам Петр со второй женой (Галиной) и двумя 24-26-летними дочками жены. Дочки Галины, в свою очередь, также намеревались заводить семьи. Казалось бы, чего им не жилось таким составом на такой площади?..
Первое время жилось замечательно: ходили в гости через двор, вместе отмечали некоторые праздники, занимали денег. А потом все неожиданно начали друг другу мешать. Дочки Галины жаловались ей, что Марина «на своей половине» круглосуточно слушает громкую музыку и дымит во все щели сигаретным дымом. Сам Петр их не устраивал хотя бы потому, что он был уже четвертым по счету мужем их матери, и ничего хорошего они от него в связи с этим не ждали. Петр просто устал работать «на весь этот колхоз», оплачивать огромные счета и выступать в домашних конфликтах миротворцем. А две дочери Галины хотели личной жизни в таких же отдельных квартирах, какой де-факто являлась квартира Марины. Поэтому встал вопрос о разъезде. С учетом некоторых накоплений выходило всем (Петру и Галине, каждой из дочек Галины и молодой семье) по однокомнатной квартире (итого четыре) где-нибудь на окраине. Этот вариант устраивал всех, кроме Марины. Марина не очень хотела уезжать из центра, к тому же из двухкомнатной квартиры в однокомнатную, но приходилось идти навстречу, чтобы не обострять ситуацию. Позже, при попытке продажи квартиры выяснилось, что эти 150 метров старого фонда покупать никто не торопится.
Явление бабушки народу
Ссоры продолжались, пока не появилась Надежда Григорьевна. Никаких договоров не заключали, конкретных сумм на уход за бабушкой в сутки не устанавливали. За квартиру, конечно, можно и не такое сделать, но чисто по-человечески Петру казалось как-то глупо записывать в тетрадочку каждую банку сгущенки и требовать с бабули расписки. Единственное – сохранялись все чеки за лекарства и лечение. Петр с Галиной просто перевезли (прописали) ее к себе и начали осуществлять «уход»: поездки по врачам, покупка слухового аппарата, избавление бабушки от педикулеза (проще говоря, вшей), чесотки и других подобных заболеваний. В ванную и туалет таскали на руках («на горбу», как вспоминает Петр).
Тогда Петр говорил: «Сил моих больше нет! Как только она нам квартиру отпишет, тут же в дом престарелых отвезем, только бы не померла раньше».
Одновременно с этим решались проблемы дочки-алкоголички, которую временно прописали на дачу в Тосненском районе, где она прославилась тем, что в муках абстинентного синдрома вынесла из дома все, что можно было продать, причем через окно, так как муки эти помешали ей найти дверь. После чего встал вопрос либо о заключении ее под стражу, либо о принудительном лечении в одном из загородных реабилитационных центров. Дочка выбрала второе, и по сей день находится на лечении, уверяя, что абсолютно счастлива и начинает новую жизнь. Вместо доли в трехкомнатной квартире в Купчино, у нее теперь есть дом со всеми удобствами и баней, то есть все шансы эту новую жизнь благополучно начать.
А Надежда Григорьевна и не собиралась умирать, наоборот – ожила и взбодрилась. Стала сама передвигаться по квартире, общаться, в том числе и на тему пересоленной еды и недостаточного внимания. На что в ответ получала предложение вернуться к дочке, которая, может быть, еду не пересаливает, зато ноги хорошо ломать умеет. Но в общем, обстановка была спокойная, а громкие крики из квартиры раздавались только в те дни, когда бабушка забывала надеть свой слуховой аппарат. Если Петр с Галиной куда-то уезжали, за бабушкой присматривали дочки с обеих сторон.
Про кошку в банке
В конце концов, бабуля отписала квартиру. Правда оказалось, что квартира требует вложений чуть ли не больше, чем сама хозяйка.. От входа и так все три комнаты до самого потолка – хлам, грязь, вонь. Когда открыли входную дверь, изнутри ринулись на волю около десяти собак — они там жили, ели что находили и тут же «выгуливались», поэтому продукты собачей жизнедеятельности покрывали ровными археологическими слоями всю жилплощадь. Также внутри, где-то в этих завалах, находилась кошка (по словам тех, кто ее видел – с трехлитровой банкой на голове, в которой она некогда застряла). Отлов кошки до сих пор передается из уст в уста как «семейная байка». Дочь-алкоголичка тащила в дом все, что можно было продать, но почему-то не продавала, а складировала. В итоге при разборе этих завалов огромными килограммовыми мешками вещи вывозились на помойку, иногда среди вещей попадалось золотое колечко, или часики… После вывоза хлама – длительное проветривание и косметический ремонт. После ремонта – продажа квартиры и отъезд Петра с женой на юга в собственный дом. Дочки Галины со своими гражданским мужьями (в проекции – семьями) остались на одной половине старой квартиры (3 комнаты на две семьи), Марина – при своем (2 комнаты и большая кухня на одну семью), Петр с Галиной обрели спокойствие и море под боком.
Happy end
Уезжая, Петр сказал: «Наверно не будем мы ее отдавать никуда, уж доходим как-нибудь, чего грех на душу брать». Бабушку, решившую этот многоквартирный вопрос, увезли на машине с собой, туда, где солнце, фрукты, круглосуточная забота, и никто не ломает ноги…
Источник: Бюллетень недвижимости, автор: Вероника Архипова
Свежие комментарии